«Синхронистичные» взаимодействия и информационное общество

Тэги: проблема, решение, проблем, технология решения проблем, практика решения проблем

В концепции причинно-следственных связей именно коммуникативное пространство со всей очевидностью является полем взаимодействий информационных образов и событийных явлений. В системах относительно невысокого ранга такая причинно-следственная связь прослеживается довольно отчетливо, позволяя определять оптимальные параметры формирования информационного образа.

Имеются, однако, ситуации, в которых, на первый взгляд, концепция причинно-следственных связей не позволяет привычной цепочкой «из этого следует то» установить взаимодействие информационного образа и реального события. Более того, эти взаимодействия зачастую не выглядят как взаимосвязанные ни во времени, ни в пространстве.

Эту проблему впервые в 1951 году осветил К.Г.Юнг в своем докладе «О синхронистичности». В развитие этого доклада появилась его работа «Синхронистичность: акаузальный объединяющий принцип», где автор вводит понятие «смысловое совпадение», отражающее поле понимания, лежащее, по мнению автора,  вне пределов каузального принципа (принципа причинно-следственных связей).

Основной идеей, вытекающей из этой работы, является существование некоего «смыслового поля». Введенная Юнгом субстанция существует как совокупность идей, мыслей, знания прошлого-настоящего-будущего, то есть, это поле духовное и информационное, не подчиняющееся пространственно-временным законам, существующее, таким образом, вне пространства и времени. Как видим, эти идеи вплотную перекликаются с понятием «ноосферы» Вернадского. По мнению Юнга, смысловое поле связано с материальным полем (то есть с событийным пространством) через постулируемый им принцип синхронистичности и через психе. Психе же частично существует в материальном теле, а частично сливается со смысловым полем через бессознательное.

Юнг, ссылаясь на достижения физики, отмечает относительную справедливость законов природы, указывая на то, что эти законы – лишь статистические истины, абсолютная справедливость которых имеет место лишь на уровне макрофизических величин. Поэтому и связь между причиной и следствием является только относительной истиной, то есть принцип причинности только относительно годится для объяснения природных процессов и, стало быть, предполагает существование одного или нескольких необходимых для объяснения факторов. Таким образом, по Юнгу, при определенных обстоятельствах связь между событиями имеет отличный от причинного характер и требует другого принципа объяснения.

Устоявшаяся научная парадигма о том, что «практика является критерием истины», относящаяся исключительно к событийному пространству, требует постоянной экспериментальной проверки адекватности информационного образа (модели) и реального факта, события. Экспериментальный метод исследования направлен на определение регулярных событий, которые можно повторять. И в этом смысле событийное пространство материализует одно из возможных состояний объекта или процесса, смоделированного, как уже отмечалось, в виде информационного образа.

При экспериментальной проверке уникальные или редкие события во внимание не принимаются, обычно они списываются на ошибку эксперимента. Более того, как справедливо отмечает Юнг, эксперимент навязывает природе ограничивающие условия, потому что его (эксперимента) задача состоит в том, чтобы заставить ее отвечать на вопросы, придуманные экспериментатором. Поэтому каждый результат эксперимента (ответ, данный природой) в большей или меньшей степени подвергся воздействию заданного вопроса, результатом чего всегда является некий гибрид. Этот феномен хорошо известен в научных исследованиях, когда интерпретация полученных экспериментальных данных в значительной мере зависит от научной концепции, приверженцем которой является конкретный ученый.

В связи с этим, чтобы не оставаться в плену научных предубеждений, следует внимательно относиться к явлениям, выпадающим из ряда наблюдений, поддающихся статистически значимым описаниям. Как остроумно замечает Юнг, для утверждения в существовании «уникального образчика» (например, засушенной русалки) достаточно только одного экземпляра, не требуется большой статистической выборки, чтобы многочисленные наблюдатели такого феномена могли убедить себя в существовании столь удивительного организма. Это практически очевидно, когда речь идет об объектах и системах материальной природы. Когда же речь идет об уникальных совпадениях информационных образов и объектов событийных пространств, когда не остается никаких заметных следов, если не считать в ряде случаев лишь обрывков воспоминаний, то, естественно, одного свидетельства или даже нескольких свидетельств уже недостаточно, чтобы уникально событие представлялось абсолютно достоверным.

Упоминаемые Юнгом феномены он разделяет на три категории:

1) Совпадение психического состояния наблюдателя с происходящим в момент этого состояния, объективным, внешним событием, которое соответствует психическому состоянию или его содержимому, в котором не прослеживается причинная связь между психическим состоянием и внешним событием, и в котором, учитывая психическую относительность времени и пространства, такой связи не может и быть.

2) Совпадение психического состояния с соответствующим (происходящим более-менее в то же время) внешним событием, имеющим место за пределами восприятия наблюдателя, то есть на расстоянии, позволяющем удостовериться в происшедшем лишь в последствии.

3) Совпадение психического состояния с соответствующим, но еще не существующим будущим событием, которое значительно отдалено во времени и реальность которого тоже может быть установлена только впоследствии.

События групп 2 и 3 еще не присутствуют в поле зрения наблюдателя, но уже ему известны, если, конечно, их реальность будет подтверждена. Именно поэтому Юнг называет эти события «синхронистическими», в отличие от привычного термина «синхронность».

Абсолютно уникальные или эфемерные события, к которым могут быть отнесены неоднократно критикуемые официальной наукой явления всевозможных  «чудес» (в частности, чудес исцеления), класс так называемых паранормальных явлений, описывающих, например, внепространственные психические контакты близнецов, которые независимо от расстояния чувствуют состояние друг друга, и многое другое, существование чего мы никак не можем ни доказать, ни опровергнуть, не могут быть объектом эмпирической науки, по крайней мере в ее нынешнем состоянии. Как справедливо отмечает Юнг, «не существует никаких «абсолютных» законов природы, к авторитету которых можно было бы взывать, защищая собственные предубеждения».

Со вступлением человечества в XXI-й – информационный – век, с появлением первых признаков зарождающегося информационного сообщества эти исследования Юнга становятся все более актуальными.

Вместе с тем, не могу согласиться с утверждением Юнга, что наличие явлений «синхронистичности» свидетельствует о нарушении в этих случаях каузального принципа. Думаю, ошибка Юнга связана с чисто гуманитарным строем его мышления. Замечу, что каузальный принцип хорошо действует в близких пространственно-временных явлениях, то есть в ситуациях, когда нелинейное пространство-время хорошо линеаризуется. Линейная связь подразумевает однозначные (функциональные) отклики на сигналы изменений. Так мы и привыкли понимать каузальный принцип.

Когда же события существенно разнесены в пространстве-времени – в полной мере проявляются нелинейные свойства мироздания. И эта нелинейность приводит к неоднозначности (принципиально возможной многозначности) отклика на один и тот же сигнал, что и производит в привычном типе мышления впечатление разрушения принципа причинно-следственных связей. Для иллюстрации сказанного обращу внимание на следующее. Нас же не удивляет, что прямая функция y = x2 обладает четко действующим каузальным свойством – каждому значению x соответствует строго определенное (и единственное) значение y. Это и есть в данном случае действие причинно-следственной связи. Но заметьте – даже в таком примитивном примере уже обратная функция  x = ± ?y. То есть, одному значению y соответствует 2 значения x (положительное и отрицательное) – нет однозначного соответствия, а значит, нарушается причинно-следственная связь. Нас же это не удивляет. Как не удивляет множественность решений, например, дифференциальных уравнений.

Таким образом, в сложном нелинейном мире, в котором мы живем, в ближних пространственно-временных «территориях», легко линеаризуемых, каузальный принцип, конечно, соблюдается. По мере роста нелинейности (с отдалением в пространстве и времени) причинно-следственные связи ослабляются, становятся не такими явными, функциональные связи заменяются вероятностными оценками  (и к этому мы также привыкли, не удивляемся), а на еще более дальних рубежах вступает в силу описанная Юнгом «синхронистичность», которую наше традиционное сознание скорее готово считать «чудом», чем согласиться с мыслью о принципиальной непознаваемости Мироздания, приводящей верующих к известной фразе: «Пути господни неисповедимы!».

Игорь Бажин

Получайте новые статьи с блога себе на почту, подпишитесь на рассылку!

ЗАПОЛНИТЕ ФОРМУ ПОДПИСКИ

Ваш e-mail: *
Ваше имя: *

Понравилась статья? Расскажите друзьям:
Общайтесь со мной:

No related posts.

Комментировать