Концепция стратегической перспективы России

Тэги: проблема, решение, проблем, технология решения проблем, практика решения проблем

Игорь Бажин:

Сначала – небольшая преамбула. Я написал эту статью в ноябре 2004 г. Направляя ее в такой серьезный журнал (его читают в Администрации Президента РФ), я был почти убежден, что надеяться на публикацию нечего – уж больно жесткая критика там в адрес Правительства РФ. Однако статья вышла в июне 2005 г. Это был период, когда слово “стратегия” отсутствовало в лексиконе наших руководителей. А, например, небезызвестный господин Г.Греф в это время прямо утверждал, что стратегии у России нет (это при всем том, что он-то за нее как раз и отвечал). При этом он не пустил себе пулю в лоб (как это делали когда-то потерявшие честь офицеры), а продолжал поучать нас.
Статья вышла в свет в июне 2005 г., а в сентябре того же года Президент РФ В.Путин выступил с инициативами о национальных проектах. Без ложной скромности скажу, что вся структура национальных проектов по сути повторяет основные положения этой статьи. Всякий, прочитавший ее, легко в этом убедится. Именно после этого у России появилась стратегия.
А теперь - собственно статья:

С тех пор как российское общество вступило после распада СССР в эксперимент по построению рыночной экономики, оно постоянно занято поиском «национальной идеи». Как можно отыскивать национальную идею в многонациональной России, совершенно непонятно, но, по-видимому, речь идет о стратегической перспективе, т.е. векторе развития, движение по которому позволило бы нашему отечеству занять достойное место в мировом сообществе.

Среди многочисленных идей, связанных со стратегической перспективой России, отчетливо просматривается доминирование устремлений по интеграции РФ в мировой рынок, причем, в основном, обсуждаются возможности нашей страны как производителя, способного предложить этому рынку свою конкурентоспособную продукцию.

В этом плане представляет интерес одна из принятых сегодня схем классификации государств, выделяющая четыре категории: страны-инвесторы; страны-производители; сырьевые страны; страны-изгои.

Страны-инвесторы обеспечивают получение прибыли путем вложения капиталов в эффективные производства на территории других стран. При этом, естественно, сокращается производство на собственной территории, что порождает серьезные социальные проблемы. К данной категории в первую очередь можно отнести США – страну, занятую преимущественно «продажей долларов».

Ясно, что России в этом списке нет, ибо ее инвестиционные возможности в настоящее время крайне ограничены.

Страны-производители имеют доступ к дешевому сырью, здесь невелика стоимость рабочей силы и малы затраты на создание и поддержание производственной инфраструктуры (производственные здания, оборудование, энергетические и транспортные сети). Благодаря этому произведенные товары, имеющие относительно низкие производственные издержки, могут конкурировать на уровне цен мирового рынка, обеспечивая странам-производителям устойчивую прибыль.

Чтобы успешно конкурировать на мировом рынке, необходимо предлагать товары по ценам, по крайней мере, не выше цены, сложившейся на данный товар (группу товаров) на этом рынке. Следовательно, нужно иметь производственные издержки, в основном не превышающие уровень мировой цены предлагаемых товаров.

Как обстоит дело в России, претендующей на интеграцию в мировой рынок в качестве страны-производителя? В книге «Почему Россия не Америка» А.П. Паршев провел серьезный анализ объективных факторов, влияющих на состояние экономики нашей страны. В частности, он отмечает, что территориально Россия находится в зоне самых низких среднегодовых температур (минус 5,5°) и имеет самый высокий показатель суровости климата (т.е. разности летней и зимней, а также ночной и дневной температур). Здесь, как говорится, Россия вне конкуренции. Мы живем в природной среде, где человек без специальных защитных приспособлений неизбежно погибнет в течение нескольких десятков минут. К «защитным приспособлениям» в наших зимах относятся теплая одежда и отапливаемые помещения. Одно это обстоятельство объективно приводит к существенному росту производственных затрат практически любой продукции. Если где-нибудь, например в Малайзии, производственное помещение может быть практически шатром, то для такого же производства в России требуется здание с достаточно толстыми стенами, которые к тому же нужно хорошо отапливать зимой. Если рабочий в Малайзии, образно говоря, может работать в плавках, то у нас для осуществления любой производственной деятельности зимой (а она длится на большей территории страны несколько месяцев) нужно быть тепло одетым.

В учебнике В.Д. Андрианова «Россия в мировой экономике», изданном еще в 1998г., приводятся сравнительные данные (по 1995 г.) издержек в различных странах на производство продукции, стоимость которой на мировом рынке составляет 100 долл. (таблица 1)

Таблица 1. Затраты на выпуск продукции стоимостью 100 долл., долл. США.

Страна	Россия	Великобритания	Италия	Германия	Франция	США	Япония
Все издержки	253,0	121,5	111,5	110,5	109,0	93,0	89,5

Издержки большей части приведенных в таблице стран либо ниже, либо близки стоимости продукции, что позволяет им конкурировать на мировом рынке по достаточно широкому спектру продукции.

Издержки нашего производства в 2,5 раза выше. И это при условии, что топливо и электроэнергия отечественному производителю отпускаются не по мировым, а по внутренним ценам. Учитывая, что в 1995 г. цены в России на энергию были в несколько раз ниже мировых, а в структуре издержек энергетические затраты составляли 10%, легко представить себе истинную (в мировых ценах) величину издержек российского производства. Ему, по сути дела, не с чем выйти на мировой рынок, исключая, может быть, единичные виды наукоемкой продукции.

Отсюда следует горький, но объективный вывод: в условиях свободного рынка (свободного перемещения капиталов) никакой инвестор (ни наш, ни зарубежный) не будет вкладывать средства в развитие практически ни одного производства на территории России. Действительно, только сумасшедший может вложить 250 долл., чтобы произвести продукцию стоимостью на мировом рынке в 100 долл.!

Таким образом, как бы этого ни хотелось, придется признать, что Россия не входит в число стран-производителей, да, пожалуй, никогда в них не войдет.

Лидирующее положение в этой группе занимают страны «третьего мира», куда последовательно и неуклонно смещается мировое общественное производство.

Сырьевые страны. Сюда относят страны, обладающие большими сырьевыми ресурсами. Сегодня Россия, по-видимому, находится в этой группе. По известному выражению, сейчас экономика России сидит «на нефтяной игле». Это значит, что пока мировые цены на нефть растут, страна может как-то латать дыры в экономике. Однако сырьевые ресурсы обладают крайне неприятной особенностью: все они исчерпаемы. Даже возобновляемые природные ресурсы (например лес) могут поддерживаться на приемлемом уровне лишь при очень взвешенном хозяйствовании, а не в условиях варварского истребления, как это имеет место в нашем отечестве.

В книге «Путь в XXI век» под редакцией академика Д.С. Львова приводятся ориентировочные сведения об основных видах запасов полезных ископаемых России (Таблица 2).

Таблица 2. Обеспеченность России разведанными запасами некоторых видов полезных ископаемых, лет.

Ископаемые	Количество лет
Нефть	35
Природный газ	81
Уголь	60-180
Железные руды	42
Медь	40
Никель	40
Цинк	18
Свинец	15
Золото: россыпное	12

Не утешает даже немалый запас угля, так как угольная промышленность имеет низкую рентабельность и, кроме того, его добыча сопряжена с немалыми человеческими жертвами

Таким образом, ориентация курса развития страны как сырьевой совершенно бесперспективна – это путь в никуда, путь, не оставляющий будущим поколениям никакой надежды.

Страны-изгои. Характеристика этой группы вытекает из самого названия. Из стран постсоветского пространства сегодня сюда, по-видимому, можно отнести Украину: не инвестор, не производитель и не имеет мощной сырьевой базы. Учитывая объективные изменения в мировых процессах, необходимо всерьез задуматься о том, как бы здесь не оказалась и Россия.

Из приведенных в его книге объективных данных А.П. Паршев делает «вполне коммунистический» вывод о спасительном пути России: «Не разумное включение в мировую экономику, а разумное дистанцирование от мировой экономической системы». Так недолго и до «железного занавеса». Но заметим, что любая социально-экономическая система по своей природе является открытой, и изоляция (или лукавое «разумное дистанцирование») – утопия, тем более в условиях информационного века, в который вступило сегодня мировое сообщество. Информация, как радиация проникая во все и вся, делает мировое пространство единым и камня на камне не оставляет от концепций «разумного дистанцирования». В этих условиях не изолироваться надо, а искать свое истинное, причем достойное, место в мировом сообществе.

Так может ли Россия конкурировать на мировом рынке? Располагаем ли мы каким-либо мощным потенциалом, который позволит нам выдвинуться в ряд стран-инвесторов? Ответ почти очевиден: Россия опережает многие страны мира по уровню интеллектуального потенциала. Тому есть масса примеров, достаточно напомнить, как фирма «Ситроен» в поисках концептуальных решений для своих автомобилей объявила в 2004 г. международный конкурс, который выиграли … российские студенты. Да, не зря одним из самых узнаваемых фольклорных образов россиянина является Емеля на печи. Действительно, холодно у нас, чтобы эффективно производить что-нибудь, лучше сидеть на печи и придумывать то, чего никто в мире придумать не может. На мировом рынке интеллектуальных ресурсов Россия, пожалуй, – держатель контрольного пакета акций.

О справедливости данного утверждения свидетельствует активный и агрессивный рекрутинг наших юных дарований прямо из общеобразовательных школ: «вербовщики» из США и стран Западной Европы проводят в российских школах всевозможные конкурсы и олимпиады, победители которых отправляются учиться в лучшие заокеанские и европейские университеты. Вернутся в Россию считанные единицы, и будет наш российский интеллектуальный ресурс «удваивать» валовой национальный продукт других государств.

Это ли не растранжиривание единственного неисчерпаемого ресурса страны, способного принципиально изменить соотношение сил на мировой арене и выдвинуть Россию в число безусловных лидеров мирового сообщества?

Как эффективно им воспользоваться? Как предотвратить «утечку мозгов» за границу, изменить тенденцию перетекания нашего бесценного ресурса в копилки других стран? Невозможно же, в самом деле, просто запретить уезжать. Раздающиеся в последнее время предложения возмещать государству затраты на обучение при отъезде молодого специалиста за рубеж представляются жалкими потугами решить серьезную проблему негодными средствами.

И не продавать же подготовленных специалистов за рубеж (как продают зарубежным клубам талантливых футболистов), получая деньги в казну государства? Оставляя в стороне оценку легитимности подобных идей, с точки зрения прав человека, отметим лишь, что такой путь попросту неэффективен. «Продав» талантливого специалиста, условно говоря, за 100 млн долл., можно не сомневаться, что он создаст в другом государстве ценностей на сумму, исчисляемую сотнями миллиардов долларов. Совершенно ясно, что «российский интеллект» должен работать на российское общество. В чем же может выражаться такая работа, обеспечивающая нам конкурентное преимущество на мировом рынке?

Речь, на наш взгляд, должна идти о создании новых эффективных технологий. Заметим, что современный мировой рынок – это главным образом и в первую очередь рынок продуктов производства, но не технологий. Технологиями сегодня практически никто не торгует, они – объект строжайших фирменных и государственных тайн, зачастую более строгих, чем любые военные секреты. Такой подход неудивителен для стран с ограниченным интеллектуальным потенциалом: надо строго охранять технологию, если знаешь, что завтра ничего нового и выдающегося не придумаешь. И так же неудивительно, что в России – от нашей интеллектуальной щедрости – технологии нередко разбазариваются: подумаешь, украли сегодня новую разработку, а завтра мы придумаем что-нибудь такое, что никому в мире не придет в голову.

Итак, Россия могла бы претендовать на ведущую роль на рынке технологий, где конкурентная среда и товарная конъюнктура очень благоприятны для российских «левшей». Но делаем ли мы все возможное, чтобы овладеть этим рынком? К сожалению, нет. Начнем с того, что разработчики новых технологий никого не интересуют. Надеяться, что «рынок сам вывезет», что инвесторы и производители сами будут хвататься за новые технологии – все равно, что рассчитывать на потепление российского климата за счет поворота Гольфстрима к Волге и Енисею. Здесь нужна выверенная государственная политика, политическая стратегия, позволяющая системно обеспечить эффективный выход России на «рынок интеллектов». Тогда не было бы необходимости привлекать к уголовной ответственности ученых (вспомним хотя бы физика Данилова) за шпионаж и продажу секретов за границу, ученых, многие из которых готовы передать свои уникальные разработки за границу отнюдь не из меркантильных соображений, а от профессиональной безысходности, поскольку их интеллектуальный продукт не востребован в собственной стране.

Системная политическая стратегия могла бы содержать комплекс стратегических программ, увязывающих в единую системную цепь функциональные области деятельности общества, конечной целью которых является доминирующее позиционирование России на мировом рынке технологий за счет эффективного воспроизводства, поддержания, развития, совершенствования и рационального использования отечественного интеллектуального потенциала. Так можно сформулировать миссию российской государственности – чем не «национальная» идея?

В предлагаемой нами концепции во главу угла поставлено не материальное производство, а, можно сказать, производство информационных субстанций. Это тем более актуально, что так сегодня развивается мировое сообщество: в структуре валового национального продукта современного социума все большую долю составляет информация (знания). Если к концу XIX в. 95% в структуре ВНП социума составляла материальная компонента, а доля информационной составляющей ВНП была на уровне 5%, в 1995 г. – на уровне 50%, то к концу XXI в. она составит 85% (по данным В. Бодякина в его книге «Куда идешь, Человек?»). Ясно, что информация становится реальным ресурсом общества и не материальное производство определяет потенциал современного государства, а его возможности генерировать, хранить, передавать, перерабатывать информацию. Ясно и то, что Россия как мощный генератор новой информации способна занять ведущее место в мировом сообществе.

При этом, естественно, производство не сворачивается, однако его главной задачей становится не конкуренция на внешнем рынке (что не исключается при благоприятной конъюнктуре), а обеспечение внутреннего рынка качественной продукцией путем создания конкурентных преимуществ, включая и конкуренцию с товарами, поступающими с рынка внешнего. Разумная таможенная государственная политика, с одной стороны, и дотационные механизмы в необходимых случаях – с другой, позволят защитить отечественного производителя, не вызывая на внутреннем рынке стагнации, как это было в советское время.

Предлагаемая концепция представлена на Рисунке, где показаны основные институциональные структуры общества, призванные системно обеспечивать реализацию такой стратегической перспективы.

Проникнувшись этой концепцией, власть должна структурно перестроиться. Все мы хорошо представляем себе схему рассаживания членов правительства по отношению к премьеру на рабочем совещании. Она традиционно сохраняется во всех странах постсоветского пространства: вблизи премьера (не считая «силовиков») располагаются министры, имеющие дело с большими финансовыми ресурсами, а далее те, кто «поплоше». В конце стола традиционно находятся министры культуры, образования и науки. (Министр образования и науки Украины как-то горько пошутил, что рядом с ним вообще уже никто не сидит, он последний, так что на пустующий рядом стул он может поставить свой портфель.)

В рамках новой концепции министры-изгои займут ключевые позиции справа и слева вблизи премьера, остальные (министр финансов, промышленности и т.д.) будут располагаться за ними. Но, разумеется, вопрос не в том, кто где сидит – коренным образом изменится философия государственного управления, которая должна быть уникальной ровно в той мере, в какой уникален российский народ с его традициями, ментальностью, глубинной многовековой культурой и присущей ему пассионарностью.

В свете этого более чем нелепым выглядит предлагаемый сегодня российским министром образования и науки путь на конвергенцию, свертывание науки, доведение ее деятельности до сугубо прагматичных, сиюминутных результатов.

Концепция, нацеленная на стратегическую перспективу, способную вывести Россию в лидеры мирового сообщества, требует прямо противоположных решений: не конвергенция, а дивергенция науки, расширение научного поля, создание широкой сети структур, направленных на анализ, обобщение свежих идей и генерацию новых технологий, на активизацию своих, российских «левшей». А это возможно лишь на пути расширения, а не свертывания сети научных учреждений. Кажущаяся экономия общественных материальных ресурсов обернется при реализации предлагаемых реформ науки плачевными последствиями.

В качестве аргумента (хотя и косвенного) уместно привести положение в отечественном футболе. Уж сколько лет бьются в поиске эффективных решений (пытались даже сделать футбол национальной идеей), а результаты все хуже и хуже. Наш главный спортивный менеджер, великий спортсмен Вячеслав Фетисов резонно заметил, что причина неудач лежит в свертывании массовости спорта, в том, что исчезли дворовые футбольные команды…

Иначе говоря, и здесь процессы конвергенции нанесли непоправимый ущерб, восполнить который будет теперь ох как не просто. В науке же последствия конвергенции могут быть просто катастрофическими.

Такие же процессы развиваются и в сфере отечественного образования: идет углубление коммерциализации образовательных учреждений на всех уровнях. Коммерциализация же, имеющая позитивные компоненты в случае разумного ее использования, превращается в бедствие для образования, когда принимает тотальный характер, поскольку практически закрывает путь для широкого притока талантливых молодых людей, чьи родители не располагают соответствующими доходами.

Убедительным подтверждением прогностической точности предлагаемых нами идей становятся реальные процессы, проходящие сегодня, например, в отечественной военной промышленности: разработчики новых авиационных систем и технологий для знаменитых истребителей СУ продают Китаю оригинальные разработки еще до реального их производства в России, производства, для которого в настоящее время в нашей стране нет потребных производственных мощностей. Это, по сути, и есть ростки практической реализации описанной концепции. Важно, чтобы государственная политика во всех сферах общественной деятельности была направлена на эффективное воспроизводство современных технологий, востребованных странами-производителями, ибо без такого воспроизводства страна рискует в скором времени остаться ни с чем.

Подчеркнем, что наша концепция является концепцией стратегической перспективы. Речь идет о поиске такого позиционирования России в мировом рынке, которое обеспечило бы ей в будущем лидирующее положение, о векторе перспективного развития нашего отечества с глубиной перспективы в 30-50 лет. В этом ее принципиальное отличие от стратегических планов, ориентирующих развитие страны как страны-производителя или как сырьевой страны.